Любодеица, которую мы встречаем в XVII главе и которая упоминалась уже в главах XIV (ст. 8) и XYI (ст. 19), весьма естественно напоминает нам жену XII главы, представляющую собою, как мы видели, церковь Божью в мире. Одни и те же у них общие черты и тот же характер; слевдовательно, любодеица XVII главы (ст. 3) изображает также собою церковь. Совершенно ошибочно желают находить в любодеице город Рим. Если некоторые, принятия в буквальном смысле, выражения, по-видимому, благоприятствуют такому толкованию, то в высшей степени символический характер рассматриваемой нами священной книги совершенно против такого понимания. Итак, церковь, настолько же мирская, как Рим, — вот что могло быть названо Вавилоном — любодеицею.

Такое объяснение имеет несколько оснований в контексте.

Во 1-х, Иоанн оставил жену главы XII в пустыне и опять в пустыни же заметил жену главы XVII (ст. 3-й). Но эти только и есть два места в Апокалипсисе, в которых встречается слово: “пустыня” (erhmox).

Во 2-хъ, обстоятельство это тем более замечательно, что не только пустыня, но и жена встречается только в этих же двух главах. Слово "жена" (gunh ), за исключением мест, очевидно не имеющих сюда никакого отношения (II, 20; IX, 8;

XIV, 4), всегда имеет в Апокалипсисе один и тот же символически смысл. В ст. 17-м XII главы, как и в главах XIX и XXI, она всегда означает церковь, — церковь верную в главе ХП, церковь неверную, любодеицу — в главе XVII, и наконец, в главах XIX и XXI церковь славную, невесту Агнца. Жена есть церковь невидимая, христианство искреннее и сердечное; любодеица — церковь видимая, христианство внешнее или то, что остается в церкви видимой, если отделить от нее церковь невидимую; невеста же — церковь торжествующая.

В 3-х, если, по общему признанию, зверь главы XVII есть тот же самый, что и зверь главы XIII, то нет основания не признавать тождества и между женами той и другой главы, упоминаемыми вместе со зверем. С первого взгляда представляется непонятным, почему слова: пустыня, жена, а зверь, если они действительно означают в главе XVII те же самые предметы, о которых сказано выше, не имеют пред собою членов. По-видимому, Иоанн должен бы быль говорить в XVII главе о пустыне, жене и звере, как об известных ему уже предметах, но он неопределенно выражается, и это не лишено основания. При всем тождестве этих предметов, Иоанн в новом, представляющем их видиньи, встретил между ними большое различие. Пустыня, жена и зверь много изменились с тех пор, как он видел их прежде, и вот он говорит о них не как о знакомых ему предметах, но как о некоторой пустынь, о некоторой жене, о некотором звере.

По этой же, в 4-х, причине, Иоанн быль объят столь великим удивлениемъ при взгляде на жену (ст. 6). Ни при каком другом видении он не испытал ничего подобного. Сам беседовавший с ним ангел изумился (ст. 7), видя его в таком состоянии. До сих пор одни только земные обитатели удивлялись и причиною удивления их быль зверь (ст. 8 и XIII, 3), но смущение Апостола было, очевидно, другого свойства. Оно не могло происходить ни от представления города Рима, ни от множества грехов его, потому что порча нравов есть обычное явление в большой столице, ни от непонимания видения, так как были и другие видения, которых Апостол не понимал с первого раза. Нет, - необычайная перемена, происшедшая в жене с тех пор, как Апостол видел ее в первый раз, вот что удивило его больше всего.

Самое слово: "любодеица" составляет наше пятое основание усматривать в Вавилоне падшую церковь, а не Рим, столицу мира. Правда в описании Вавилона ничто не указывает на, его церковное значение, так что с первого взгляда действительно можно принять его за Рим политический, но выражения: жена и любодеица более благоприятствуют нашему толкованию. Как жена на языке пророческом есть постоянный синоним церкви истинной, так любодеица составляет синоним церкви неверной. Стало быть, церковь может сделаться Вавилоном, не переставая быть церковью; но о такой-то именно церкви и идет речь в главах XVII и XVIII, где она настолько отожествляется с миром, что почти не отличается от мирского города.

В книгах Ветхого Завета слово: любодеица, непременно возбуждает в уме мысль о народе Божьем. С таким значением, как мы видели, оно встречается в Моисеевом Пятикнижии и еще с большею определенностью прилагается к народу Божьему в книгах пророческих (Ис. 1, 21; Иерем. II и III; Иезек. XVI и XXII; Осии I—III). Есть только два случая, когда это слово отнесено к двум яэыческим городам — к Тиру (Иезек. XXIII, 15 18) и к Ниневия (Наум. III, 4), которые, при великости полученных ими особых Божьих милостей, наиболее приближались к избранному народу и своим развращением. Тир, по близости к святой земле, имел много случаев познать истинного Бога, а Ниневия, в продолжении 40 дней, имела у себя пророка Иону, что и дало повод Господу сравнивать их с городами Галилейскими (Mф. XI, 21; XII, 41).

В Новом Завете кого называет Господь лукавым и прелюбодейным? Это большинство неверных Богу современников Господа (Mф, XII, 39; XVI, 4; Map. VIII, 38). По смыслу послания к Евреям, есть уже нечистота и блудное чувство там, где свое право первородства, свое место в небесном царстве, уступают за блюдо чечевицы, подносимое миром (XII, 16). В послании Иакова никто другой, как хри-сианствующие друзья Mиpa заслуживают этого жестокого слова: “мужи и жены прелюбодейные”. Такой же и в самом Апокалипсисе смысл слов: pornenein и moicenein . Первое из этих слов означает любодейство в собственном смысле (II, 14. 20), — это гнусные бесчинства, сопровождавшие языческие праздники, — но в стихах 21-мъ и 22-м собственный смысл уступает фигуральному, так что даже по мнению таких толковников, которые имеют совсем другое понятие о любодеице, слово — moicenein означает разрыв союза, заключенного чрез Христа человеком с Богом, и распространение ложных учений. В стихе 4-м главы XIV, немного прежде первого появления любодеицы и как бы для того, чтобы некоторым противопоставлением заранее определить свойство этой личности, Апокалипсис говорить о 144000 верных, не осквернившихся с женами и девственных. В этих девственниках мы находим церковь чистую, деву непорочную ап. Павла (2 Кор. XI, 2; Еф. V, 25—27), а в Вавилоне церковь язычествующую, нечистую, идущую к верной погибели.

В стихах 1—9 главы XIX любодеица сопоставляется с невестой Агнца, и в этом мы находим шестое основание видеть в ней скорее церковь, чем какую либо земную силу. Тот же самый "многочисленный народ", который, в стихах 1—5, благословляет Бога за суд, поразивший любодеицу, радуется наступлению брака Агнца с невестой Его (ст. 6 и 7). После того, как рука Божья отяготела над ложною церковью, одетою в порфиру и багряницу, украшенною золотом, драгоценными камнями и жемчугом (XVII, 4), было дано истинной церкви одеться в льняное полотно, — светлое (lampron), в знак ее победы (Ш, 5), и чистое (caJaron), как она сама чиста и праведна. Осуждение (crima) любодеицы есть оправдание (dicaiwma) жены. Святые, ускорившие своими воплями осуждение любодеицы (XVIII, 20), предпочетшие самую смерть соучастию в делах ее (XVIII, 24; XIX 2), теперь оправданы пред глазами всех и праведность их увенчана (2 Тим. IV, 8). Доколе существовала церковь ложная, слава истинной церкви не могла открыться, но вот любодеица пала, и жена торжествует. Без сомнения, эту же самую параллель желали провести ангел и сам Иоанн, когда в главах XVII (ст. 1) и XXI (ст. 9) воспользовались одним и тем же способом выражения, чтобы ввести в Апокалипсис как видение любодеицы, так и видение жены, невесты Агнца. Должно также заметить, что как любодеица, так и жена названы именами городов: первая Вавилоном, а вторая Новым Иерусалимом, и мы Думаем, что коль скоро невозможно не видеть в Новом Иерусалиме прославленной церкви, то невозможно не видеть церкви и в Вавилоне. (Пророк Даниил и Апокалипсис св. Иоанна Богослова, стр. 322).
 
 

Примечательна характеристика великой любодеицы в Апокалипсисе Св. Иоанна Богослова, в сжатом виде представляющая характеристику Св. Апостолом Павлом настроения человеческого общества в последнее время пред кончиною Mиpa. Церковь неверная или та часть человечества, которая не обнаружит, на закате дней теперешнего хода жизни и истории, истинной веры в Бога и должного исполнения Его святого закона, действительно вступить в тесное сношение с миром греховным, ему будет служить и опираться на его грубую силу (17, 3. 7. 9). Так как по Еванг. Иоанна Богослова (1 Иoaнн. 2, 16) проявления греховного Mиpa — похоть плоти, похоть очесъ и гордость житейская, то и церковь неверная в конце дней обнаружит эти именно страсти. Члены такой церкви будут, прежде всего, людьми в высшей степени плотскими и чувственными; они вместо чаши скорбей своего Учителя, по образному изречению Тайнозрителя, станут услаждаться чашею (17, 4) мерзостей и нечистот любодеяния своего, т. е. Будут слепыми приверженцами чувственного и материального культа или идолослужения (похоть плоти). Преисполненные наружного благочестия и в то же время не чуждые чувству грубого честолюбия и тщеславного славолюбия, члены неверной церкви будут, далее, любить роскошь и комфорт, станут устраивать пышные церемонии для сильных Mиpa (17, 2; 18, 3. 9), святых целей пытаться достигать грешными средствами, будут проповедовать исключительно мечем и золотом (17, 4) (похоть очесъ). В тесной связи с этим, наконец, христиане неверной церкви окажутся людьми в высшей степени гордыми и надменными. Не смотря на значительный свой упадок нравственный, они станут мечтать о себе слишком высоко, будут думать, что настолько превосходят других своих ближних, что могут безгранично и бесповоротно распоряжаться их участью (18, 24) и жизнью (гордость житейская). При упадке истинной веры, при упадке характера совершенной нравственности, — одним словом, при пустоте своего внутреннего душевного состояния, несчастная часть человечества пред концом Mиpa не останется однако без всякой веры; потерявши силу благочестия, она сохранить некоторый его вид. Непреложный закон психической жизни, что у всякого человека, переставшего верить совершенной истине, всегда на место ее в ум и сердце выступала ложь в форме суеверия с дикими и вредными ее последствиями, — еще раз и во всей силе оправдается на этой несчастной части человечества. Люди последних времен, отказавшись верить абсолютной истине христианской, поверят абсолютной лжи в лице антихриста. Такой решительный и гибельный шаг в деле религиозно нравственной жизни несчастная часть человечества сделает не без прямого влияния и живого содействия предтечи антихриста лжепророка, которого можно назвать великим по отношению к предшествовавшим или современным ему лжепророкам, так сказать, малым. (О конечных судьбах Mиpa и человека, стр. 86).
 
 

В том описании суда, какое находим в главах XVII, XVIII и XIX, прежде всего замечается, что любодеица будет поражена первая. Поступить с нею по заслугам ее избираются оба зверя и цари их, после чего и сами звери поражаются личным явлением Господа.

1. Любодеица будет судима первая. Нет ничего сообразнее этого с тем великим правилом, в силу которого суд Божий начинается с дома Бoжия (Иep. XXV, 29; Иез. IX, 6; 1 Петр. IV, 17); нет также и ничего справедливее этого. И судится она не самим Господом, а зверем и царями его (XVII, 13. 16. 17) точно так же, как в Ветхом Завете неверные Иудеи всегда отдаваемы были Богом в руки той самой языческой власти, союза и покровительства которой они искали. Люди всегда наказываются тем, чем грешат. Египет (Иез. XXIX, 5. 6; Ис. XXXVI, 6), Ассирия, Вавилон и, поздние, Римляне, — все это такие трости, на которые церкви Божьей не следовало опираться. Церковь была обязана смело возвышать свой голос против мира, а она ухаживала за ним, и вот Бог наказывает ее тем, что отдает ее в руки самого же этого Mиpa. У Христа есть невеста, а у антихриста любодеица, но между тем как Христос возносит свою невесту в обители славы, для славного брачного пира, антихрист бесчестно прогоняет и убивает любодеицу свою. Будет время, когда сильные Mиpa подумают, что они могут обойтись без церкви и тогда, они сбросят с себя иго веры, дадут полную свободу своей злобе, надругаются над любодеицей, откроют наготу ее, съедят плоть ее (точнее—плоти ее) и огнем сожгут ее (XVII, 16). Тому же суду посвящена и глава XVIII. В первых трех стихах могущественный ангел, со стиха 4-го до 20-го другой небесный голос, а со стиха 21-го до 24-го снова могущественный ангел последовательно то возвещает, то описывает падение великого Вавилона; но поели этого, в пяти первых стихах XIX главы, небесные голоса уже прославляют Бога за суд, который Он совершил над любодеицею.

Стихи 6—10 главы XIX, в которых описаны дни славы, имеющие начаться для невесты Агнца после наказания любодеицы, составляют переход к последующему; потому что с осуждением антихриста (ст. 11—21) и с наступлением тысячелетиям царства (XX, 1 и след.) начинается брачная вечеря Агнца (XIX, 9),—то счастливое событие, о котором столь часто говорил Господ наш во дни плоти Своей (Me. XXII, 2; XXV, 10; Дук. XIV, 16; XXII, 18. 30). Слушая эту драгоценную весть, Иоанн от полноты объявшей его святой радости припадает к ногам говорившего с ним ангела (XIX, 10). Вскоре он припадет к ним и во второй раз (XXII, 8), при таких же точно обстоятельствах, когда будет ему дано, между прочим, увидит славу Нового Иерyсалима. Этот живой порыв удивления в обоих случаях вызывается тем величественным обетованием, относительно которого ангел, в двух также случаях, торжественно уверяет, что оно истинно, и что блаженны те, которые сохраняют его в своем сердце (XIX, 9; XXII, 6. 7).

2. Но есть другой великий закон, объявленный во всех пророчествах, в силу которого Бог поражает те самые руки, которыми Он наказывал Свою неверную церковь (Иep. XXX, 14—16). Пророк Исаия, в главе IX, ст. 8—12, грозит Израилю наказанием чрез Ассура, а в главе Х возвещает падение самого Ассура. Также и пророк Софония первую главу своей книги посвящает дню гнева, грозящему Иерусалиму, а следующую главу — наказанию врагов народа Божия. Иеремея, наконец, которого вся книга наполнена возвещением Иерусалиму судов Божьих, грозивших со стороны Вавилона, оканчивает ее возвещением падения самого Вавилона (L, LI). Вот почему и в Апокалипсисе за судом над любодеицею чрез зверя вскоре следует суд над самим зверем.

3. В то время, когда надменность торжествующего антихриста и Mиpa, равно и бедствие народа Божья дойдут до последних пределов своих, Господь Иисус Христос явится с неба, остановит обычное течете земных дел и оснует Свое славное царство.

Господь является как Истинный и Верный, грядущий исполнит все пророчества, как могущественный судья и как царь во главе Своего воинства. Он является (Ап. XIX, 11—16), и природа глубоко потрясается (Aп. VI, 12 и след.; II, 19; Me. 24, 29 и след.; Иоиля Ш, 3; Зах. XIV, 5 и след.), и все враги Его, — зверь и лжепророк,—уничтожаются (Ап. XIX, 17—21). В последние времена зло и добро возрастут до того, что антихристианский мир столь же вполне созреет для суда, как истинная церковь для славы. Для святых смерть, совлечение плоти, будет разрывом последней связи, удерживающей их на земле в разлуке с Небом, а для зверя и почитателей его она будет возмездием необузданности плоти их (Гал. VI, 8; Апок. XVII, 8. 11) и окончательно повергнет их в тление. Окончательно, говорим, потому что мир и враги Божие давно уже были трупом, более или менее украшенным, но уже более или менее разложившимся, около которого, по слову Господа, должны собраться некогда орлы (Me. XXIV, 28) или, по Апокалипсису, другие птицы небесные, как около праздничной своей вечери (XIX, 17 и след.). Довольно характерно, что антихрист и князья его дерзнут еще собирать войско против Царя Небесного (ст. 19). Дальше этого некуда уже идти по пути ослепленного высокомерия: это наивысшее проявление того безумия, которое руководило постройкой вавилонской башни, и воображающего, что мир и плоть могут что-нибудь сделать против Бога. Впрочем, войска были собраны, но не говорится о битве. Господь является, и этого одного достаточно для поражешя всех врагов Его (2 бесе. II, 8). Так в Гефсимаии Он сказал только: “это Я”, и вся толпа преследователей Его пала на землю (Иоан. XVIII, 6). Пораженные ужасом зверь и лжепророк или, иначе сказать, антихрист и философы его, будут схвачены без сопротивления и спора, во главе отрядов своих, и заживо будут брошены в озеро огненное, горящее серою (ст. 20). О прочих соумышленниках антихриста сказано только, что они будут преданы мечу, исходящему из уст Христовых, т. е. преданы смерти самым тем приговором, который скажется им от Господа (ст. 21. 15; 2 весе. II, 8; Евр. IV, 12). Без сомнения, и это наказание будет страшно (XIV, 9—11), но во всяком случае наказание, ожидающее обольстителей, будет тяжелее, и рассматриваемое нами место не единственное в Библии, где находим указание на различные степени осуждения (Me. XI, 22, 24; Лук. XII, 47, 48; Иоан. XIX, 11). Подобно тому, как избранные из искупленных воскреснуть прежде, между тем как другие воскреснуть после, так и зачинщики, вожди восстания, будут ввержены в геенну огненную, а остальные грешники не ранее, как при последнем суде испытают всю тяжесть гнева Божия.

С настоящего момента земля наша навсегда очищается от зверя и отличающего его нечестия. Земные царства прекращают свое существование под своей настоящей формой, и история получает совершенно новый характер. За низложенным господством зверя и клиентов его следует царство Сына Человеческого и святых Его. (Пророк Даниил и Апокалипсис Св. Иоанна Богослова, стр. 378).
 
 

Описав состояние таинственного Вавилона, Святый Дух теперь изображает суд, т. е. разрушение Вавилона; именно— в этой главе изображается: 1) суд над Вавилоном (ст. 1—8), 2) следствия его (ст. 9—20), и 3) подтверждение суда (ст. 21 —24). Для возвещения суда являются два Ангела, из коих один предсказывает о наступающем падении Вавилона (ст. 1—3. 6—8); а другой Ангел обращается к Церкви с увещанием для предостережения ее в случае падения Вавилона (ст. 4. 5). Следствием суда будет плач нечестивых: а) царей (ст. 17—19), б) купцов (ст. 11 — 16), в) корабельников (ст. 17—19), и — радость добрых, (ст. 20). (Объяснение апокалипсиса, стр. 221).